На день смотри, как на маленькую жизнь. :)
Прочитайте, особенно те, кто любит детей и теплые семейные отношения.
В моей постели.
В моей постели, как правило, спят втроём. Если туда случайно попадают двое, к ним немедленно присоединяется третий.
Или медленно присоединяется третий — в смысле, попозже. Но без третьего никак. Если третий присоединяется не вовремя, третьего могут отнести в кроватку и попросить присоединиться попозже. Третий может согласиться, а может и нет (зависит от третьего и его настроения). Если третий не согласен — он присоединяется явочным порядком.
Третий иногда присоединяется один, а иногда — с четвертым. Чаще с четвёртым. У четвёртого, в принципе, хороший характер, наверное, лучший из всех представленных в моей постели, потому что четвёртый всегда молчит. У него — точнее, у неё, потому что она явная девушка — длинные волосы из шерсти, два зеленых бантика (один почти оторван), мягкие руки-ноги и вечная улыбка на румяном лице. Наш третий очень любит своего четвёртого, и, как правило, отказывается без него спать. Без меня наш третий тоже отказывается спать, поэтому в моей постели они спят вместе. Причем третий — на моей подушке, а четвертый – на моей голове, потому что во сне третий его отшвыривает подальше, а подальше там я. Я не в восторге от спать с четвёртым на голове, у меня и так масса всего интересного по бокам, но если отшвырнуть четвертого еще подальше, он может упасть на пятого, а на пятого ему падать нельзя: у пятого когти. Правда, пятый в моей постели спит не всегда.
Пятый спит в моей постели только нагулявшись. Нагуливается пятый обычно в районе четырех утра, когда и приходит ночевать в мою постель. Для того, чтобы пятый вошёл (у нас в дверях нет такой удобной качающейся дверцы, как, например, в Англии), я должна со своей постели встать и пятого впустить. Почему именно я? Потому что для того, чтобы встал кто-нибудь другой, этого другого надо разбудить: всё, кроме меня, в моей постели спят крепко. Их не тревожит одинокий мяй под дверью, это мне он звучит набатом в уши и вытягивает из самого глубокого сна. Я осторожно раздвигаю второго и третьего, снимаю четвертого со своей шеи (внимание: не откладывать его, то есть её, слишком далеко — если третий проснётся, он быстро потребует её обратно, и если она не будет доставлена третьему быстро, то третий пойдет разыскивать её сам в темноте и обязательно вляпается в неприятности), встаю, пошатываясь, и бреду открывать пятому дверь. По дороге в мою постель пятый может намекнуть на пожрать, но это уже извините: пятому много лет внушается, что по ночам кормёжки нет. Ну или есть, но не говорите про это пятому.
Пятый добредает до моей постели усталым шагом и обессилено валится на ноги лёгшей обратно мне. Вообще-то иметь пятого лежащим на своих ногах довольно приятно, потому что пятый мягкий, теплый и урчит — но если на улице жара и хамсин, то лучше пятому сразу не родиться на свет, потому что иначе не родиться на свет лучше мне. Я отклеиваю от себя разметавшегося во сне третьего, осторожно тесню широкомасштабного второго, пристраиваю четвертого в районе своей головы, но хотя бы чтоб не сползала на нос, и пихаю пятого ногой. Пятый умён: он умеет понимать намёки. Пятый издаёт недовольный мр и отодвигается на сантиметр. Не надо его жалеть, это ненадолго. Как только я усну, он быстро придвинется обратно и обтечёт теплой спящей массой мои усталые горячие пятки.
Слишком резко шевелиться в моей постели не рекомендуется: может опрокинуться одна из бутылочек, стоящих у меня на подушке. Бутылочек две: с водой и с молоком. Молоком изредка, просыпаясь ("пи-и-ить..."
, балуется третий. Водой ("исё пить!!!" балуется третий же, когда ему не хочется молока. Можно, конечно, поставить бутылочки где-нибудь подальше, но тогда за ними придётся вставать, а я, чтобы не вставать, соглашусь уложить в свою постель хоть слона. Слон, правда, еще не предлагался, но вот бутылочки — стоят. Иногда они все-таки падают, и тогда мне на голову в течение всей долгой ночи капают прохладные капли молока.
Если вам захочется засунуть руку под подушку в моей постели, делайте это осторожно. Под подушкой в моей постели лежат специальная мазь для режущихся зубов и соска на веревочке. Если просунуть руку еще дальше, обнаружится какая-нибудь книга (иногда две), пара бумажных салфеток и мобильный телефон. Не телефон не обращайте внимания, это всего-навсего будильник, мы по нему узнаём, что настал тот решительный час, в который никто из нас не сумеет встать в данное конкретное утро. Рядом с телефоном может оказаться зарядное для него устройство: это значит, что оно упало со стола, или его скинул кто-то маленький и противный, а мне было лень лезть ставить его обратно. Закладками в книгах под подушкой часто служат шариковые ручки, поэтому если ночью вам потребуется что-нибудь записать, вы можете с легкостью это сделать. Но берегитесь, если под подушкой вам попались очки: это означает, что мой засып произошел совсем уже спонтанно, и я могу каждую минуту проснуться, нашарить очки и зашвырнуть их на стол. Очки — это табу. Очки никогда не должны ночевать в моей постели. Очки просто не могут ночевать в моей постели, потому что они могут этого не пережить, а их кончины не переживу я. Во всяком случае, мне так кажется, когда я не сплю. Когда я сплю, мне уже ничего не кажется, поэтому если вы все-таки найдете очки под подушкой в моей постели, просто зашвырните их куда-нибудь повыше. Если они там останутся — значит, вы попали на стол. Если упадут обратно — значит, вы промахнулись. Попробуйте еще раз. С третьего раза очки в любом случае не возвращаются: либо все-таки долетают до стола, либо падают куда-нибудь туда, где вы их в темноте все равно не найдёте, либо просыпается сознательный второй (видимо, очки упали ему на голову). Второй ворчит "ну как не стыдно", перехватывает очки и кладет на место. Скажите ему спасибо и можете спать.
Ароматизированность моей постели не являлась исходной деталью декора, просто так получилось. Если при утыкании носом в подушку вы ощущаете сильный запах чеснока, пошарьте вокруг: видимо, это неугомонный третий, когда днем учился чистить чеснок, заныкал одну дольку на всякий случай. Чеснок найти легко, он шуршит и нащупывается. Сложнее найти источник фруктовых запахов: вы никогда не можете быть уверены, пахнет ли это забытая между простынями апельсиновая долька, растоптанная чьей-то некрупной ногой виноградина, завалившийся между подушкой и стеной чернослив, или просто вам под нос попалась наша любимая американская книжка-игрушка "Мир запахов". Книжка гениальная: на каждой странице нарисована какая-нибудь еда, а если почесать картинку ногтем, еда издаст сильный запах себя. В принципе, книжка используется днём, а не ночью — но если забыть её где-нибудь в моей постели, можно словить мелкий кайф в любое время. В книжке есть шоколад, пицца, клубника, бананы и прочие радости жизни. Тем, кому случайно скучно, есть чем развлечься. Тем, кому и так весело, есть что почитать. Помимо более или менее постоянных составляющих моей постели, есть еще случайные, или временные — которых еще не нашли и не выкинули вон. К ним по тем или иным причинам может относиться абсолютно всё. Кубики лучше не резко отбрасывать (они стучат), а мягко укладывать на ковёр. Детали от конструктора надо класть на стол, потому что иначе конструктор окажется разобран навсегда. В принципе, он и так всегда разобран, но так у вас по крайней мере остаётся надежда. Если вам в мягкую часть тела врезалось что-то острое, не пугайтесь: максимум, я забыла убрать маленькие ножницы. Ничего страшного, они в чехле. А если врезалось что-то тупое, можете быть уверены — это молоток. Я не знаю, как он туда попал. Я его никому не давала. Но если он уже там – не надо выяснять отношения глубокой ночью, просто переложите молоток под голову тому, кого вы подозреваете в проносе в мою постель молотка, и спите спокойно. Наутро кто-нибудь из вас обязательно оценит шутку. Воздушные шарики, конечно, можно, размахнувшись, швырять в окно, но учтите: они могут вернуться. Если к вам в окно насильно вернулся воздушный шарик, смиритесь: значит, он тоже решил спать в моей постели. Осторожно положите его между плюшевым мишкой и доской для рисования, и постарайтесь не лечь на него во сне. Ему это может не понравиться, а вместе с ним — и тем из населяющих мою постель, чьё мнение меня принципиально интересует в четыре утра.
Вообще, в четыре утра меня мало что интересует. Точнее, интересует меня, может, и много что, но оно уже не связано с большинством населения моей постели. Вымотавшийся второй, сопящий третий, тихий четвертый и вечно голодный пятый — а с ними все книжки, игрушки, бутылочки, кусочки, горбушки, детальки, частички, ракушки, катушки, уточки, выдрочки, мурзечки и пырзечки — успокаиваются на пару часов, до рассвета. Это время, которое можно провести как угодно – большой шанс, что никто не помешает. Можно поработать у компьютера, можно позаниматься своими делами, можно почитать, можно поесть. Такое хрустальное время, тишина, благодать и всех люблю, главное, чтоб не шевелились.
Можно разгрести их всех и вписаться в сложную мозаику моей постели. А можно выйти на крыльцо, сесть на перила и долго сидеть там, вглядываясь в отцветающие краски уходящей ночи.
В моей постели.
В моей постели, как правило, спят втроём. Если туда случайно попадают двое, к ним немедленно присоединяется третий.
Или медленно присоединяется третий — в смысле, попозже. Но без третьего никак. Если третий присоединяется не вовремя, третьего могут отнести в кроватку и попросить присоединиться попозже. Третий может согласиться, а может и нет (зависит от третьего и его настроения). Если третий не согласен — он присоединяется явочным порядком.
Третий иногда присоединяется один, а иногда — с четвертым. Чаще с четвёртым. У четвёртого, в принципе, хороший характер, наверное, лучший из всех представленных в моей постели, потому что четвёртый всегда молчит. У него — точнее, у неё, потому что она явная девушка — длинные волосы из шерсти, два зеленых бантика (один почти оторван), мягкие руки-ноги и вечная улыбка на румяном лице. Наш третий очень любит своего четвёртого, и, как правило, отказывается без него спать. Без меня наш третий тоже отказывается спать, поэтому в моей постели они спят вместе. Причем третий — на моей подушке, а четвертый – на моей голове, потому что во сне третий его отшвыривает подальше, а подальше там я. Я не в восторге от спать с четвёртым на голове, у меня и так масса всего интересного по бокам, но если отшвырнуть четвертого еще подальше, он может упасть на пятого, а на пятого ему падать нельзя: у пятого когти. Правда, пятый в моей постели спит не всегда.
Пятый спит в моей постели только нагулявшись. Нагуливается пятый обычно в районе четырех утра, когда и приходит ночевать в мою постель. Для того, чтобы пятый вошёл (у нас в дверях нет такой удобной качающейся дверцы, как, например, в Англии), я должна со своей постели встать и пятого впустить. Почему именно я? Потому что для того, чтобы встал кто-нибудь другой, этого другого надо разбудить: всё, кроме меня, в моей постели спят крепко. Их не тревожит одинокий мяй под дверью, это мне он звучит набатом в уши и вытягивает из самого глубокого сна. Я осторожно раздвигаю второго и третьего, снимаю четвертого со своей шеи (внимание: не откладывать его, то есть её, слишком далеко — если третий проснётся, он быстро потребует её обратно, и если она не будет доставлена третьему быстро, то третий пойдет разыскивать её сам в темноте и обязательно вляпается в неприятности), встаю, пошатываясь, и бреду открывать пятому дверь. По дороге в мою постель пятый может намекнуть на пожрать, но это уже извините: пятому много лет внушается, что по ночам кормёжки нет. Ну или есть, но не говорите про это пятому.
Пятый добредает до моей постели усталым шагом и обессилено валится на ноги лёгшей обратно мне. Вообще-то иметь пятого лежащим на своих ногах довольно приятно, потому что пятый мягкий, теплый и урчит — но если на улице жара и хамсин, то лучше пятому сразу не родиться на свет, потому что иначе не родиться на свет лучше мне. Я отклеиваю от себя разметавшегося во сне третьего, осторожно тесню широкомасштабного второго, пристраиваю четвертого в районе своей головы, но хотя бы чтоб не сползала на нос, и пихаю пятого ногой. Пятый умён: он умеет понимать намёки. Пятый издаёт недовольный мр и отодвигается на сантиметр. Не надо его жалеть, это ненадолго. Как только я усну, он быстро придвинется обратно и обтечёт теплой спящей массой мои усталые горячие пятки.
Слишком резко шевелиться в моей постели не рекомендуется: может опрокинуться одна из бутылочек, стоящих у меня на подушке. Бутылочек две: с водой и с молоком. Молоком изредка, просыпаясь ("пи-и-ить..."
, балуется третий. Водой ("исё пить!!!" балуется третий же, когда ему не хочется молока. Можно, конечно, поставить бутылочки где-нибудь подальше, но тогда за ними придётся вставать, а я, чтобы не вставать, соглашусь уложить в свою постель хоть слона. Слон, правда, еще не предлагался, но вот бутылочки — стоят. Иногда они все-таки падают, и тогда мне на голову в течение всей долгой ночи капают прохладные капли молока.Если вам захочется засунуть руку под подушку в моей постели, делайте это осторожно. Под подушкой в моей постели лежат специальная мазь для режущихся зубов и соска на веревочке. Если просунуть руку еще дальше, обнаружится какая-нибудь книга (иногда две), пара бумажных салфеток и мобильный телефон. Не телефон не обращайте внимания, это всего-навсего будильник, мы по нему узнаём, что настал тот решительный час, в который никто из нас не сумеет встать в данное конкретное утро. Рядом с телефоном может оказаться зарядное для него устройство: это значит, что оно упало со стола, или его скинул кто-то маленький и противный, а мне было лень лезть ставить его обратно. Закладками в книгах под подушкой часто служат шариковые ручки, поэтому если ночью вам потребуется что-нибудь записать, вы можете с легкостью это сделать. Но берегитесь, если под подушкой вам попались очки: это означает, что мой засып произошел совсем уже спонтанно, и я могу каждую минуту проснуться, нашарить очки и зашвырнуть их на стол. Очки — это табу. Очки никогда не должны ночевать в моей постели. Очки просто не могут ночевать в моей постели, потому что они могут этого не пережить, а их кончины не переживу я. Во всяком случае, мне так кажется, когда я не сплю. Когда я сплю, мне уже ничего не кажется, поэтому если вы все-таки найдете очки под подушкой в моей постели, просто зашвырните их куда-нибудь повыше. Если они там останутся — значит, вы попали на стол. Если упадут обратно — значит, вы промахнулись. Попробуйте еще раз. С третьего раза очки в любом случае не возвращаются: либо все-таки долетают до стола, либо падают куда-нибудь туда, где вы их в темноте все равно не найдёте, либо просыпается сознательный второй (видимо, очки упали ему на голову). Второй ворчит "ну как не стыдно", перехватывает очки и кладет на место. Скажите ему спасибо и можете спать.
Ароматизированность моей постели не являлась исходной деталью декора, просто так получилось. Если при утыкании носом в подушку вы ощущаете сильный запах чеснока, пошарьте вокруг: видимо, это неугомонный третий, когда днем учился чистить чеснок, заныкал одну дольку на всякий случай. Чеснок найти легко, он шуршит и нащупывается. Сложнее найти источник фруктовых запахов: вы никогда не можете быть уверены, пахнет ли это забытая между простынями апельсиновая долька, растоптанная чьей-то некрупной ногой виноградина, завалившийся между подушкой и стеной чернослив, или просто вам под нос попалась наша любимая американская книжка-игрушка "Мир запахов". Книжка гениальная: на каждой странице нарисована какая-нибудь еда, а если почесать картинку ногтем, еда издаст сильный запах себя. В принципе, книжка используется днём, а не ночью — но если забыть её где-нибудь в моей постели, можно словить мелкий кайф в любое время. В книжке есть шоколад, пицца, клубника, бананы и прочие радости жизни. Тем, кому случайно скучно, есть чем развлечься. Тем, кому и так весело, есть что почитать. Помимо более или менее постоянных составляющих моей постели, есть еще случайные, или временные — которых еще не нашли и не выкинули вон. К ним по тем или иным причинам может относиться абсолютно всё. Кубики лучше не резко отбрасывать (они стучат), а мягко укладывать на ковёр. Детали от конструктора надо класть на стол, потому что иначе конструктор окажется разобран навсегда. В принципе, он и так всегда разобран, но так у вас по крайней мере остаётся надежда. Если вам в мягкую часть тела врезалось что-то острое, не пугайтесь: максимум, я забыла убрать маленькие ножницы. Ничего страшного, они в чехле. А если врезалось что-то тупое, можете быть уверены — это молоток. Я не знаю, как он туда попал. Я его никому не давала. Но если он уже там – не надо выяснять отношения глубокой ночью, просто переложите молоток под голову тому, кого вы подозреваете в проносе в мою постель молотка, и спите спокойно. Наутро кто-нибудь из вас обязательно оценит шутку. Воздушные шарики, конечно, можно, размахнувшись, швырять в окно, но учтите: они могут вернуться. Если к вам в окно насильно вернулся воздушный шарик, смиритесь: значит, он тоже решил спать в моей постели. Осторожно положите его между плюшевым мишкой и доской для рисования, и постарайтесь не лечь на него во сне. Ему это может не понравиться, а вместе с ним — и тем из населяющих мою постель, чьё мнение меня принципиально интересует в четыре утра.
Вообще, в четыре утра меня мало что интересует. Точнее, интересует меня, может, и много что, но оно уже не связано с большинством населения моей постели. Вымотавшийся второй, сопящий третий, тихий четвертый и вечно голодный пятый — а с ними все книжки, игрушки, бутылочки, кусочки, горбушки, детальки, частички, ракушки, катушки, уточки, выдрочки, мурзечки и пырзечки — успокаиваются на пару часов, до рассвета. Это время, которое можно провести как угодно – большой шанс, что никто не помешает. Можно поработать у компьютера, можно позаниматься своими делами, можно почитать, можно поесть. Такое хрустальное время, тишина, благодать и всех люблю, главное, чтоб не шевелились.
Можно разгрести их всех и вписаться в сложную мозаику моей постели. А можно выйти на крыльцо, сесть на перила и долго сидеть там, вглядываясь в отцветающие краски уходящей ночи.
-
-
28.09.2004 в 17:13Сама!
Виктория Райхер
А вот здесь
http://rjews.net/jsc/author_vr.htm
есть еще ее проза и стихи. Стихи еще не читала, а из прозы мне понравился "Аквариум"
(Оно напомнило мне одно из моих произведений - есть в них что-то общее